Она уходила.
Он сидел на кровати и молча смотрел ей вслед.
Она уходила, самая красивая, или казавшаяся самой красивой, когда-то, а может и не так уж и давно.
Вместе с ней уходила часть жизни, та часть жизни, в которой он был счастлив, или ему казалось, что он был счастлив, а может это уже не имело никакого смысла.
А впрочем, она выпорхнула так же легко, как впорхнула, так же легко, как порхала всё время их недолгого совместного, ему хотелось сказать счастья, но он лишь горько улыбнулся, непонятно кому.
Непонятно кому, видимо анализируя их недолгие отношения, когда уже пошли какие-то тайны, недомолвки, сон в разных постелях, и вроде бы были причины, то усталость навалилась, то раздражение, то хотелось просто подумать в одиночестве. Ну да, были какие-то сейчас неясные планы, потому как всё казалось само собой разумеющееся, в смысле счастье может прогрессировать только в сторону увеличения удовольствия, и всё остальное, что прилагается к оному так же.
А что прилагается?
А может повернуть вопрос по-другому, что прилагалось?
А может они, плохо прилагались друг к другу. И маленькая незаметная сразу щелка, со временем разрасталась, втягивая в себя и их общие интересы, и их общие пересечения, щелка превращалась трещину, которая имела изломом две половины жизни. Две разбитых жизни с рваными краями, ему стало грустно от этого образного пассажа, и он невольно представил её себе плачущей, с размазанной по лицу косметикой, и поймал себя на том, что представляет её такой же красивой, и только острая жалость, вот-вот и его доведёт до слёз.
Он встал с кровати, снял со стены её фотографию и положил на прикроватную тумбочку, лицом вниз. Надо было и самому ложится спать, завтра надо было привыкать к новой жизни, в новую жизнь надо вступать отдохнувшим с трезвой головой, жизнь то продолжается и глупо сводить всё к перепихону.
Да нет, дело было серьёзней.
Ну хватит, было прошло…
Как-то бездумно он посмотрел на почти бесшумно отворившуюся дверь и встретился с ней глазами, - Милый, что-то погодка не к добру испортилась, я останусь, ладно, - робко и тихо не то попросила, не то неуверенно констатировала она.
- Ладно.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Сто первый километр, или Послесловие к изящной словесности - Євген Аксарін ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Ранее, на предыдущих авторских страницах, опубликованы были части этой повести, почти все, кроме окончания. Сделано это было намеренно - чтобы не перегружать читателя необычным материалом. Но воспоследовало неожиданное: на теле сего христианского сайта обнаружились гнойники злобы и язвы ревности не по рассуждению. Сегодня представляю читателю повесть целиком, точнее - то, что дошло до меня. Представляю не для праведников: "не здоровые имеют нужду во Враче, а больные" (Мф. 9:12). И Врачу виднее - как лечить больного.
Мне (как издателю) видится, что Целитель использует ум, способности, перипетии судьбы - всю в целом личность автора и самоё повесть как гомеопатические средства лечения от греха. Одно могу засвидетельствовать достоверно: прочитав эту вещь в рукописи, двое заключённых обратились ко Христу. После этого все комментарии к повести здесь, на сайте, будь то хвалебные или ругательные, представляются мне излишними.
Повести Лисицина. Нечаянное счастье. - Eвгения Игнатьева (псевдоним) Историчность прокосула Сергия Павла, которого апостол Павел обратил к Христу, всегда подвергалась сомнению потому, что не было исторических документов,упоминающих его имя. ЭТо рассказ предлагает объяснение этому факту. Но действие рассказа происходит в России в 19 веке.
